В первый же день после воцарения новой власти, Ленин необычайно наивно в своем приказе об удушении печати заявил, что свободное слово опаснее для него кинжала, яда, террористических бомб. Ленин прав: кинжал может промахнуться, свободное слово неотразимо. Однако, несмотря на все преследования, русская печать в эти тяжелые дни оказалась достойней своих великих предшественников; не социалистическим и не буржуазным, а просто свободным и достойным словом борется она с своими поработителями. В самодержавии Романовых и самодержавии Ленина одна и та же сущность — равенство социальное без политической свободы.
Еще Пушкин говорил, что все Романовы — политические террористы и социальные уравнители. Романовское самодержавие выдвигало дворянство и буржуазию, ленинское самодержавие — пролетариат и беднейшее крестьянство. Но цель обоих самодержавий одна: все равны, ибо все — рабы. Романовское самодержавие базировалось на православии, на вселенской церкви; ленинское — на социализме и тоже своего рода вселенской церкви — интернационале. Кощунство одинаковое в обоих случаях: в первом попирались святыни прошлого, во втором — святыни будущего. Презрение к народу — вот что характерно для обоих самодержавий.